ДОШЕЛ ДО ПОСТА МИНИСТРА.

Имя: Раймонд Вольдемар Паулс

Родился: 12 января 1936 года в Риге

С трех лет посещал детский сад первого музыкального института, где и началось музыкальное образование будущего композитора. Окончив музыкальную школу, а потом консерваторию Латвийской ССР, Паулс был пианистом в эстрадных оркестрах профсоюзных клубов, а потом пошел работать в Рижский эстрадный оркестр. Не прошло и десяти лет, как Раймонд занял пост художественного руководителя оркестра. Тогда Паулс и написал свои первые песни, приобретшие популярность — "Мы встретились в марте", "Зимний вечер". Однако настоящую известность принесла работа с Пугачевой ("Миллион алых роз"), Леонтьевым ("Исчезли солнечные дни") и Вайкуле ("Вернисаж"). За свою жизнь Паулс поработал на разных должностях, дойдя до поста министра культуры в своей республике и даже баллотировался в президенты, но не прошел.

— На нынешней "Новой волне" вы вновь грозились уйти со сцены?

— Надо уступать место молодым. Я задам пример и первый уйду. Хватит, чтобы песок сыпался на сцене! Хотя, конечно, жалко. Сцена — это все-таки как наркотик. Добровольно мало кто уходит, обычно уже выносят. А я сейчас переключился на более серьезную музыку — с симфоническим оркестром и хором. Это больше подходит моему возрасту. К счастью, у меня нет ни обязательств, ни менеджеров, мне сейчас никто не может приказать, чем заниматься. Из России мне звонят регулярно, предлагают выступать. Но я никуда не езжу. Не хочу.

— Но вы обещаете уйти не первый год.

— Я как Пугачева. Все время грозится, но так еще никуда и не ушла. Но я не шучу. Я уйду от этого всего. Понимаете, нужны перемены. А их сделать очень тяжело. Потому что мы сейчас зависим от многих вещей, например от телевидения. Это не наше телевидение, но оно у нас задает тон и часто диктует условия, с которыми я не согласен. В первую очередь это касается фонограммы. У нас на эту тему много разговоров. Когда на сцене выступают члены жюри, я доказываю, что мы должны выступать живьем. Но в итоге все равно мы выступаем под фонограмму. Это нехорошо. Получатся, что, кроме конкурсантов, живьем на «Новой волне» почти никто не поет. К сожалению, сейчас на телевидении главный критерий — не качество исполнения, а высокий рейтинг. Мне это не по душе.

— Тем не менее вы неизменно — сопредседатель жюри «Новой волны».

— А моя задача всегда большей частью заключалась в том, чтобы помочь молодым талантливым исполнителям.

— Вас устроило, что ваш протеже Донс занял в этом году в Юрмале четвертое место?

— Мы рассчитывали на первую пятерку. Хотя голосование — это математика, а фактически он достоин был третьего места. Но цифры есть цифры! Но я рад, что после Инвара Бусулюса, который победил на «Новой волне» в 2005 году, у нас будет второй приличный певец, с которым можно будет работать. В Латвии он уже имеет успех.

— Каковы ваши личные симпатии на конкурсе?

— В первый день мне очень понравилось выступление грузинского дуэта. Но во второй и третий день они, как мне показалось, сдали свои позиции. Очень хорошее впечатление у меня осталось именно от номера украинского трио «Заклепки». По своему визуальному эффекту, по костюмам это уже номер для «Евровидения». Запомнился еще очень стильный парень из Кыргызстана Омар. Вообще Украина в последние годы дает очень много талантливых певцов и не без основания! Как начала ваша эта тигрица на «Евровидении» с танцами — Руслана! И так все пошло — от Украины эффектные, темпераментные, хорошо отработанные номера. К тому же артисты у вас голосистые. Думаю, что у вас все в порядке. Надо так же продолжать.

— Вокруг конкурса ежегодно бушуют политические вихри. В этом году тоже латышская пресса много сообщала об оскорбленных национальных чувствах из-за шуток в частности по поводу гимна. Как вы оцениваете эту ситуацию?

— Здесь ответ простой. Совершенно очевидно, что есть вещи, которые нельзя трогать. В данной ситуации шутка не удалась. И гимн, и президент — это такие чувствительные моменты. И слово депортация сразу вызывает у нас какие-то ненужные эмоции. На эту тему мы говорили с руководством фестиваля. Думаем, эти дела не повторятся. В то же время я считаю, что из этого не надо делать слишком большую шумиху. Потому что «Комеди-клаб» у себя в странах привык шутить острые шутки по поводу своих президентов и каких-то политических дел, но если нам это не нравится, не надо это делать. С этим шутками надо быть осторожнее. Вот если я приеду в Украину и стану шутить о вашем гимне?! Я вообще не могу себе представить, чтобы шутить ни о вашем президенте, ни о гимне. Не имею права трогать такие вещи! Все-таки национальная тема — дело очень тонкое… Хотя лично меня гораздо больше возмущают другие вещи. Вот сегодня увидел газету нашу Diena и удивляюсь, как можно писать такие вещи о нашем президенте. Там на второй странице в заголовке написано: "Галкин запрашивает за выступление на банкете 900 тысяч долларов". Ну это нормально, пусть он запрашивает сколько хочет, а дальше идет такая фраза: «А Валдис Затлерс приезжает за несколько бутербродов». А Валдис Затлерс — это президент Латвии между прочим! Так что кто-то себе может позволить такую гадость писать. Так что в этом всем надо разобраться.

— А это правда, что ваш нынешний президент — бывший музыкант?

— У нас вообще уникальное правительство! И президент, и премьер-министр у нас раньше были музыкантами, играли на ударных инструментах. В молодости увлекались роком и играли в каких-то ансамблях. Премьер-министр даже вел радиопередачи по рок музыке на СВК. Так что он великолепно разбирается в музыкальных делах. Поэтому и президент, и премьер с удовольствием приходят и на джазовые концерты, и на рок. Это очень приятно. Они представители нового поколения, у которого совсем другое отношение к музыке! Поэтому к музыкантам у нас стали относиться немножко по-другому. Мы не можем жаловаться в данной ситуации. Хотя у нас проблема номер один, это работа для наших местных артистов. Территория Латвии маленькая и здесь негде особо развернуться. Это не Украина и не Россия! Но недавно мы сделали в «Дзинтари» концерт бывших участников "Новой волны", где они пели только вживую. И он удался! То, что из Юрмалы вышло много звезд, это правда. Не знаю, почему. Не могу этот феномен исследовать ни философски, ни научно. Может, мы так к делу относимся, с душой, поэтому такие результаты. Наши ребята многих из знаменитостей смогли бы здесь положить на обе лопатки. Но пока нам не дают такой возможности. В будущем этот вопрос станет острым. Мы все-таки имеем право играть и петь живьем свою программу. Будь-то джаз или рок — все равно. Но это будет совсем другой уровень. Но из-за телесъемок нам это пока не удается внедрить. Говорят, что живой звук будет плохо сказываться на качестве телетрансляции. А жаль.

— А вы по-прежнему получаете авторские отчисления за песни, написанные еще в советские времена? Сейчас уже приняты соответствующие законы.

— Законов много, денег мало! Раньше с этим было лучше. А все эти коммерческие радио — это же бандиты! Я извиняюсь. Они все делают так, чтобы никому не платить. Хотя сейчас по закону за каждое воспроизведение авторской мелодии должны платить и на телевидении, и на радио. Даже за использование моей фотографии должны платить. Что-то мне там капает, какие-то авторские отчисления. Я, например, из Японии все время получаю деньги за эти несчастные «Миллион алых роз». Ее там почему-то крутят больше всего. Правда, на японском языке.

— А как она к ним попала?

— Не знаю, до них дошли как-то записи Пугачевой, но они сразу сделали японский перевод и теперь считают, что это их какой-то народный мотив. Но японцы есть японцы, они за эту песню как уцепились и поют по сегодняшний день, и в караоке, и на радио. А я поехал к ним и должен был их разочаровать, что я — автор этой песни.

— Молодые исполнители все время у вас в запасниках находят для себя какие-то новые песни. Вы что много писали в стол?

— Я раньше писал много песен на латышском языке, которые никуда не пошли. Отобрали только пару штук и наложили мои мелодии на русские тексты. Они и стали популярными. А много местной продукции так и остались неизвестной широкому кругу. Их записи хранятся черт его знает где! Мне часто приносят песни и говорят: «Слушай, это твоя мелодия». А я уже и не помню! Столько всего было написано в 60—70-е годы. Для каких-то радиоспектаклей что-то быстренько надо было сделать. Ни нот не сохранилось, ничего! Хорошо, что в архивах есть какие-то там записи.

— А сейчас вы всю свою музыку храните в компьютере?

— Я понимаю, что компьютер — это колоссальная помощь! Но, в отличие от всех этих великих музыкантов и композиторов, наверное, остался единственный, кто пишет ноты чернилами.

— Вы, наверное, единственный, кто не употребляет алкоголя и не курит? Почему?

— Потому что я когда-то уже все свое выпил. Целую цистерну. И теперь уже прошло 46 лет как я не пью совсем.

— Даже шампанского на новый год?

— Даже пива. Для меня это исключено. Я сознательно отказался от всех напитков, содержащих алкоголь.

— У вас на него аллергия?

— Нет. Это расплата за грехи молодости. Просто много лет назад из-за пьянства я чуть все не потерял. В молодости подрабатывал музыкантом на свадьбах, танцах, в ресторанах. Там меня хвалили, а заодно угощали. Так втянулся, что мое увлечение алкоголем приняло опасную форму. Я мог пьяным прийти на работу, а запои стали длиться неделями. Сначала меня уволили из оркестра. Вскоре из-за прогула потерял работу и в Рижской филармонии. Мои друзья — актриса нашего национального театра Лидия Фреймане и ее муж Освалд Пастернак постоянно говорили мне, чтобы я шел лечиться, потому что впереди маячила пропасть. Моя жена настояла, чтобы я лег больницу. Ведь я мог потерять не только семью, но и жизнь.

— И вы решились?

— Пролежал там недели три на жутких уколах и капельницах, но больше всего на меня произвели впечатление другие больные, которых я увидел там. Когда вышел из больницы, подумал, что возвращаться сюда снова ни за что не хочу. По-моему, я даже установил какой-то рекорд по бегу — настолько быстро рванул от больницы к трамвайной остановке. Для себя я в тот день решил, что категорически откажусь от спиртного.

— Трудно было? Ведь в музыкальной среде без алкоголя практически не обходится.

— Кто хотел, тот выпивал, но никого не принуждали. Иногда, по незнанию, мне предлагали выпить, но я извинялся и отказывался. Если бы я хоть раз поддался на уговоры, мне пришел бы конец. Завидую тем людям, которые имеют тормоза. Если я бы имел эти тормоза, я бы с удовольствием выпивал. Множество людей выпивают по 50 граммов коньяка чуть ли не ежедневно, и ничего. Те же французы, итальянцы, как известно, без вина практически не обедают. Но из-за этого они не стали поголовно алкоголиками. Немного выпить для тонуса в компании — это идеально. Небольшой допинг, чтобы раскрепоститься, не помешает. Но я не могу себя сдержать, если начинаю, поэтому вообще не пью.

5 ФАКТОВ О ЗНАМЕНИТОМ ЛАТЫШЕ.

1. Длинный шрам на указательном пальце правой руки Маэстро - напоминание о шалости с патронами в первый послевоенный год. Раймонду едва не оторвало палец. Тот случай мог лишить нас замечательного композитора и пианиста…

2. Маэстро начал свою концертную деятельность в 15 лет, когда талантливого подростка пригласили играть во взрослый джаз-бэнд. Собираясь на танцы, музыканты писали расписку отцу: «Взяли Ояра. Вернем утром». У Паулса появился первый опыт пирушек, устраиваемых его «опекунами»…

3. В 1960-м, гастролируя в Москве, однажды поздно вечером Маэстро вместе с известным эстонским дирижером Эри Класом отправились из номера гостиницы, как были - в пижамах, в ресторан. Их приняли за иностранцев и продали вожделенную бутылку водки на вынос, что тогда категорически запрещалось…

4. Спустя 35 лет Маэстро обзавелся загадочным номером на служебном «Шевроле»: RP-62. Что обозначало его инициалы и год, когда он, после рождения дочери, бросил пить. С тех пор Паулс не пригубил даже пива…

5. Жена Паулса, Светлана Епифанова (с ней Раймонда познакомили после концерта в Одессе), еще несколько лет назад, как и большинство некоренных латвийцев, имела лишь фиолетовый паспорт негражданина с надписью Aliens. Натурализовалась жена Маэстро на общих основаниях, сдав экзамены по истории и госязыку, которым владеет блестяще…